21-летнего Игоря Митрова комиссия Керченского военного комиссариата в 2010 году направила на трехнедельное стационарное обследование в психоневрологическом диспансере. Основанием стало то, что Игорь с врачами, как и везде, общался на украинском. Диагноз - психопатия, неврастения и расстройство личности. Сейчас Митров учится в столичном университете им. Шевченко на филолога.
- Пошел я на медкомиссию в военкомат. Откосить не хотел, напротив - пошел, а меня не взяли. Это было после того, как я бросил университет и год сидел без работы и без интереса ко всему. Думал, пойду хоть в армию, - рассказывает Игорь Митров. Пьет чай в квартире на Подоле, куда с друзьями пришел в гости.
- Повесток не было, я сам пошел к ним. Содрали с меня штраф - 34 гривны. Это административное нарушение, потому что два призыва пропустил. Направили на медкомиссию. Всех врачей прошел, а с психиатром надо же говорить. Задавали мне провокационные вопросы о религии, войне, национализме. Заговорил. "И че это вы на украинском?" Сказал ей, что это государственный язык в Крыму такой. Тетенька сразу: "Это уже поза, это расстройство личности". Я три недели был в дурке. Сказали, что не гожусь в армию, нельзя меня военизировать.
От него слышен табачный дым. Работал в Керчи полгода пекарем и археологом, в историко-культурном заповеднике. Раскапывал античные городища Панткапей, Тиритака, Парфений.
- Украиноязычным меня сделала одна неделя жизни в 14 лет. По-украински говорю с девятого класса. Послали тогда меня из школы на всеукраинскую олимпиаду по украинскому языку в Сумы. Там и услышал я впервые живой язык, отличающийся от того, на котором говорили дикторы телевидения. Услышал какую-то альтернативную точку зрения на историю. Я не сомневался, что СССР - это хорошо, что весь постсоветский мир объединяет один язык, что у нас правильная власть. В Сумах мне открыли глаза.
Игорь доливает кипяток в зеленый чай. Садимся на пол. В комнате за столом общаются полдесятка ребят и девушек. Обсуждают туристическое снаряжение и прыжки с парашютами.
- Где ты выучил украинский, что аж на олимпиаду послали?- спрашиваю у Игоря.
- Да я его знал. Считаю, что его все люди, у кого работает телевизор и хоть немножко голова, знают, потому что он похож на русский. Сумский историк Николай Карпенко подарил мне свою книгу "Великая Отечественная или Вторая мировая?" Прочитал я книгу и начал с тех пор думать. Я после школы на литтворчество в Киев поступил в университет Шевченко. Увидел через год, что это абсолютно не нужные кафедра, специальность и ничтожные преподаватели. Я ожидал другого. Думал, будут спецкурсы, мастер-классы, чтения известных поэтов-прозаиков, встречи с писателями. А вышла фигня нудная. Я это все забросил в конце третьего семестра.
- В Керчи у меня был украинский класс, там говорить по-украински, по идее, должны были бы все. А разговаривали только я, учителя математики и рисования. Математик Ярослав Грабовский был из Дрогобыча. Рассказывал о Стусе. Отец учителя рисования Василия Химия в списках НКВД был среди врагов советской власти. Больше в школе по-украински - никто. А я начал говорить сразу со всеми и с родителями. По возвращении из Сум говорю: "Чуваки, я неделю жил с украиноязычными, еще отхожу". Потом решил - зачем от этого отходить? Одноклассники восприняли нормально. Когда мы где-то гуляли или бухали, кое-кто тоже пытался переходить на украинский. Батя меня из дома выгонял. Он яростный поклонник этого идиотизма советского. "Мне хохлы дома не нужны", - показывал на двери. Мама всегда прекращала эти скандалы, но взглядами поддерживала отца. Но когда батя сказал валить из дома, она за меня заступалась.
Присутствующие в комнате замолкают и прислушиваются к нашему разговору.
- Прошлую осень две вэдэвэшники дали мне звездюлей. 14 октября на Покров я нацепил на рукав ленту желто-голубую. Как надавали мне по морде, я плакал не потому, что было больно и кровь текла из всех дыр. Просто было досадно, что можно бить людей за то, что они говорят на другом языке или имеют другую точку зрения.
- А не пошла молва по Керчи, что есть такой парень, говорит по-украински? - спрашивает 25-летняя Наталья Шевчук.
- Если бы каждый раз, когда меня побили гопники, писали обо мне, я бы уже был на третьем месте по популярности - после Януковича и Мазурка, - говорит Игорь.
Живет в университетском общежитии. Встречается с 20-летней Александрой Статкевич.
9 
35413
Комментарии
21