По самым скромным подсчетам, больше 3 тыс. украинских солдат получили ранения в зоне АТО с начала боевых действий. История 33-летнего Максима Коваленко — подтверждение того, что участникам конфликта на Донбассе помощь нужна не на словах и бумаге. Как показывает практика, чаще всего государство от нее дистанционируется.
Максим, боец 3-го отдельного полка специального назначения из Кировограда, получил тяжелое пулевое ранение брюшной полости 12 июня. В тот день с побратимами был на разведке возле населенного пункта Дмитриевка в Донецкой области. Группа спецназовцев попала в засаду, начался жестокий бой.
— Перекрестный огонь по нам вели из гранатометов и стрелкового оружия, — вспоминает Максим. — В результате имели 18 раненых и одного "двухсотого". Тогда, в июне, армию почти не обеспечивали необходимым. Не только брониками нормальными, но и ботинками. Когда уже было много жертв среди наших ребят, тогда начали массово помогать волонтеры и общественные организации.
Максим лечит раны в родном Кировограде: ему удалили селезенку и половину ребра. Лишь месяц назад боец смог надеть футболку. До тех пор его тело не воспринимало верхнюю одежду — пуля задела нервы. Даже сейчас ощущает дискомфорт. Но, невзирая на операции и длительное восстановление, официальную справку о ранении в бою солдату выдали в конце октября, спустя четыре месяца после ранения. До сих пор должен решать много бюрократических вопросов, чтобы получить обещанные государством деньги. К счастью, на его проблемы обратил внимание частный бизнес.
— От власти за ранение в бою пока не получил ни копейки, — рассказывает Максим Коваленко. — Несколько месяцев вообще значился как "больной", а не раненый. До сих пор борюсь с бюрократической машиной. Зато мне не отказали в материальной помощи в "Дельта банке". Принес документы о том, что брал у них кредит. Мне оперативно выдали 50 тысяч гривен компенсации. Поэтому я вернул долги, остальное отложил на потребности семьи.
Невзирая на тяжелое ранение, спецназовец не теряет бодрости духа и опять рвется в бой. Однако признается, что в разведку его не возьмут. Ведь, как шутят в наших войсках: нет органа — нет службы.
— Я 12 лет в армии, — говорит Максим. — Имею 10-летнего ребенка и жену. Она работает продавцом за 1,5 тысячи гривен. Теперь нужно думать, как дальше кормить семью. Что делать, непонятно. Оформлять пенсию по инвалидности, выходит.
Впрочем, на жизнь ветеран не жалуется. Говорит: ему повезло с компенсацией от банка, который предлагает программы для своих клиентов, получивших ранение, или для членов семей тех, кто погиб во время боевых действий. В семьях его побратимов ситуация значительно тяжелее. Многие родственники спецназовцев не получили от государства ни копейки за своих погибших кормильцев и защитников Родины. В верхах это объясняют тем, что каждый случай расследуют службы. Опрашивают свидетелей, чтобы выяснить, где и при каких обстоятельствах погиб боец. Пока бюрократическая машина продолжает свою работу, тысячи украинцев вынуждены рассчитывать на себя, помощь небезразличных людей и частного бизнеса, который выражает патриотизм не словами, а делом.
9 
35413
Комментарии