— Научите меня, дядя, своей науки. За это готов дать вам хоть 3 крейцера, — просил в 1850-м тогда 28-летний Юрий Шкрибляк своего соседа-резчика из гуцульского села Яворов.

— Да что ты такое говоришь, — подколол мастер. — Приноси 10 крейцеров, тогда поговорим.

Это тоже были небольшие деньги: кварта водки в корчме стоила тогда 50 крейцеров, а самогон — 35. Но Юра — так говорили и по-гуцульскому — имел только три. Он недавно вернулся из войска. Пора жениться, а там дети пойдут. Нужно иметь с чего жить и за что содержать семью. На особое наследство от отца рассчитывать нечего: у того было лишь 10 моргов горной земли — около 6 гектаров — и 18 детей. И как эту землю на всех разделить?

Другого выхода таки нет: Юре пришлось по братьям-сестрам насобирать тех 10 крейцеров и пойти к соседу учиться резчиком. Да вот вся наука у соседа была такая: позволил наблюдать, как вытачивает полумысок. Но Юрко Шкрибляк подсмотрел строение станка, на котором тот работал. Начал и себе такой мастерить.

Сначала ничего не выходило. Вот притянет Юра на двор целый сухой явор, а из него только и сделает, что две годных миски. Остальное — кривое, кособокое. Соседи подсмеивались, звали "токариком". Но Юра не отступался — был упрямый. И таки стал умелым резчиком.

Через несколько лет парох Яворовской церкви отец Иван Кобринский и местные "старшие хозяева" доверили Шкрибляку обновить иконостас в сельском храме и смастерить для него утварь. Когда Юрий с тем управился, "прославился он первым резчиком на целую Гуцульщину", писал этнограф Владимир Шухевич. Теперь уже к Шкрибляку начали ходить учиться резчики.

Он делал все: хомуты, подойники и седла, фирмаки для отжимания сыра, рахвы для хранения брынзы, музыкальные инструменты, колыбели, кудели, миски, тарелки, бочонки, стопки-"порции", чаши, подсвечники-"троицы", топорики. Украшал свои изделия "писанием" — плоской и ажурной резьбой, геометрическим орнаментом, и "жированием" — инкрустацией металлом или медной проволокой и бараньим рогом.

Гуцулы верили, что "правильный" узор придает любой вещи магическую силу. Например, крыжаницы — задние доски телеги — покрывали узором, который должен был защищать от зверей и разбойников.

До Шкрибляка гуцульские резчики делали на дереве неглубокие тонкие порезы, в которые втирали разведенную льняным маслом сажу. Юрий выбирал дерево глубже — сам смастерил специальные резцы, долота. Поэтому его узоры были выразительнее. Да и богаче, роскошнее: мастер совмещал на своих изделиях большие и сложные геометрические фигуры, традиционные для резьбы гуцулов: "розетки", "круги", "кочела" — цветы с заокругленными лепестками, "солнышка", "летки", "пшенички".

"О работе своей говорит, что не раз так жалеет на себя времени, что даже не садится с остальными (членами семьи. — "ГПУ") к столу есть, а грызет только сухой хлеб, лишь бы работу из рук не выпускать", — писал о Юрии Шкрибляке в 1879-м адвокат Теофил Окуневский в газетной статье.

Хотя мастер признавал, что это нелегкий заработок, отнимает у него много сил: "Работа моя — это потеря хозяйства, и никому бы больше не советовал, а сам лишь оттого не бросил, потому что мне Бог такую уж дает охоту, и не хочу ломать Божью и панскую волю". Мастер тогда уже плохо видел, работать мог только "при помочи сильных шкел" — очков, "мимо того не тратит запал к своему ремеслу". "Наигорячейшей его жаждой есть, хоть как стар, а ему уже 57 лет, пойти еще где-то на учебу. Тогда, говорит он, как научусь более легкому способу работы, обовязуюсь также и другому детей учить, потому что так, как теперь обстоит, то не советую никому моего ремесла", — передает слова Шкрибляка Окуневский.

Через Коломыю в сентябре 1880 года проезжал австро-венгерский император Франц Иосиф II. Его поезд, по пути из Львова в Черновцы, задержался здесь на день. По такому поводу устроили этнографическую выставку — о жизни и обычаях гуцулов. Были на ней и изделия Юрия Шкрибляка. Франц Иосиф так их облюбовал, что заказал мастеру пистоль, нож и пороховницу, а также пояс, сумку и трубку. За работу Шкрибляк получил от цесаря 50 рынских — на эти деньги тогда можно было купить почти полтонны пшеницы.

Весной 1884 года на Гуцульщине вспыхнула эпидемия тифа. Забрала она и резчика Юрия Шкрибляка. Умер он на Пасху. Души людей, которые отошли в такой праздник, по народному поверью, попадают будто бы сразу в рай. Чешский этнограф Франтишек Ржегорж, приятель Ивана Франко, предложил сделать такую надпись на надгробии мастера: "Юрко Шкрибляк совершенством резьбы прославил гуцулов, а среди гуцулов оставил по себе долгую память".

×