Гулаки и до сих пор — распространенная у нас фамилия. На Черкащине их — двое на тысячу. Это древний казацко-шляхетный, впоследствии дворянский род, воины и священники. Из этого рода — Николай Гулак, кирило-мефодиевец, математик. Приходился родным дядей матери академика Владимира Вернадского.
Поэт Петр Гулак-артемовский говорил, что один его предок имел прозвище Гуляка Артемовский (по названию своего села), и отсюда пошли Гулаки-Артемовские. Из них самый известный — племянник поэта, Семен, автор оперы "Запорожец за Дунаем". А эту оперу ставил в Париже другой Гулак-Артемовский — Николай, белый эмигрант, георгиевский кавалер, актер и режиссер.
Дед и отец поэта, двое его братьев были священниками. И сам он получал духовное образование в Киево-Могилянской академии. Однако попом не стал — якобы из-за несчастной любви. Полюбил взаимно молодую киевлянку, а ее родители были против. Барышня умерла с горя, а он после этого, не доучившись, оставил академию и пошел куда глаза глядят. Эта история повлияла на его характер.
Сначала преподавал в Бердичеве, потом на Волыни, в имении Потоцких. Это продолжалось четыре года. А потом карьера Петра Гулака-Артемовского складывалась блестяще. 27-летним поступил как вольный слушатель в Харьковский университет, окончил его через два года. Еще будучи студентом, преподавал здесь польский язык, скоро стал деканом, а затем и ректором. Одновременно прославился как поэт. Все это совмещал с должностью заведующего учебной части Харьковского, а затем и Полтавского институтов благородных девиц. Причем первые 13 лет занимал эти последние должности безвозмездно и с большим энтузиазмом. Очевидно, таким образом возвращал себе потерянную юность. Барышни-институтки напоминали о первой трагической любви.
Из тех провинциальных институтов часто выходили манерные Прони Прокоповны, которые цурались своего рода. А Гулак заботился, чтобы его институтки уважали страну, в которой живут. Мог специально прийти в институт в простой свите, по-мужицкому небритый. За это получал нагоняй из столицы, потому что попечительницей институтов была императрица. Часто ссорился с директрисами — из-за ревности к воспитанницам. Неизвестно, так же они его любили. Хотя в это можно поверить. Ведь в университете все прибегали слушать Гулака — он читал лекции ярко, темпераментно. При том, как свидетельствовал его студент Николай Костомаров, Гулак " держал своих слушателей в полнейшем невежестве по части преподаваемого им предмета". Следовательно, был он таки больше поэт, чем ученый.
Хотел создать украинский словарь, потому что считал, что язык скоро забудут
Во времена Гулака-Артемовского в Харьковском университете учились немало будущих поэтов и деятелей культуры. Двое из них — Костомаров и Метлинский — жили у Гулака на квартире, и вместо оплаты за жилье учили его детей. Так делали все профессора. И старались не валить на экзаменах своих квартирантов. Гулак экзаменовал так либерально, что можно было не готовиться, вспоминал Костомаров. Дом профессора стоял на окраине города, дальше — старое кладбище, где Костомаров любил гулять. Гулак серьезно советовал ему гулять в более веселом месте, чтобы не нажить ипохондрию. Получается, не забыл, как легко в юности умереть от печали.
К смерти относился по-философски и часто на разные лады в своих стихотворениях повторял: "Как ни крути — а умереть нужно!". Впрочем, именно это делало его поэзию оптимистичной — если все равно умирать, то нужно хорошо пожить в этом мире. В его стихах часто упоминаются девушки и водка льется рекой. Говорил:
— Когда умру — я вам дулю покажу!
Однако эта философия делала его безразличным к разным долговременным проектам. Например, хотел создать украинский словарь, потому что считал, что язык скоро забудут — и не создал. От предков, очевидно, получил в наследство наклон к путешествующей казацкой жизни — имея большую семью, дома не держался, был все время в дороге между Харьковом и Полтавой. Когда вышел в отставку, пал духом. Писал: " Була робота — була й охота, було діло — і робить кортіло, а тепер лежимо, їмо, спимо, встаємо та й знов лежимо. Чи ясно, чи хмарно — нам і так гарно. А хліба треба? Упаде з неба! А в небі не стане — жінка достане".
Считал себя человеком старосветским, даже во времена ректорства жил в простом деревянном одноэтажном доме, который стоял на улице, выходившей в поле. К старости стал язвительным. Как-то подарил сыну-студенту портфель. К подарку сделал стихотворную приписку: " Колись, за Богдана Хміля, писалося й без портхвіля. А тепер вся сила в портхвілях, зате пишуть — як із похмілля!"
Правда, этот его сын, Клеоник Петрович Гулак-Артемовский, не пошел в писатели — он стал талантливым скрипачом-виртуозом. А один из внуков, Яков Петрович, увлекался хоровым пением и работал с Николаем Лысенко в киевском университетском студенческом хоре.
Поэт любил чины и награды
В лице Петра Петровича Гулака-Артемовского современник заметил глубокое раздвоение — будто это был один человек для себя, другой для других. И этот "другой" впоследствии окончательно победил "первого". Казацкое безразличие к роскоши странно уживалось в нем со страстью к чинам и наградам. Как-то его удостоили орденом святого Станислава " с лентой", но орден долго не приходил из столицы, и поэт от отчаяния готов был "повеситься на той орденской ленте".
Московскую литературу считал второстепенной
Также противоречивы его культурные ориентиры. Он любил читать в оригинале поэзию Горация, которого звал Гараском. Знал украинский язык, как немногие. Однако, кажется, так и не выбрал себе родину в культуре. В молодости любил польское красное словцо, а затем злорадствовал, когда россияне придушили польское восстание.
В начале творчества считал московскую литературу второстепенной. Насмехался, что москаль без " вот" и шагу не ступит, и книги его такие же. А сам забросил свой украинский литературный талант и саму литературу. Но даже это выразил весело. Мол, у нас плохих рифмоплетов расплодилось — как у хорошего попа детей. Только бумагу переводят. Ничего, будет чем печь топить, потому что край у нас холодный, лес дорогой, зато дураки дешевые.
1790, 27 января — Петр Гулак-Артемовский родился на Черкащине, в Городище. Там у его отца было хутор и 36 десятин земли. В молодости якобы бедствовал: ел на базарах остатки чумацких обедов, а заплаты на штанах пришпиливал иглами от елок. На каникулы домой ездил на плотах вниз по Днепру
1813 — оставил Киевскую академию, следующие четыре года был частным учителем
1817 — стал волным слушателем Харьковского университета, там преподавал польский язык, а французский — в Институте благородных девиц, где до 1831 года служил безвозмездно. Через два года окончил университет, впоследствии был его ректором (1841–1849)
1818 — литературный дебют в харьковском журнале "Украинский вестник" — стихотворение "Пан и собака", которое у нас считают первым образцом классической сатирической басни. Его поэзию охотно печатал московский журнал "Вестник Европы" на украинском языке. Гулак предупреждал: "Пишу на языке, почти забытом мной", на что московский редактор заметил: "Дай Бог всякому такой забывчивости!". В начале 1830-х Гулак отошел от литературной жизни, писал иногда — не для печати, потому что считал украинскую поэзию бесперспективной
1830 — женился, было до десяти детей. Жена Елизавета Федоровна как-то после родов психически заболела и потеряла память. Потом выздоровела и впоследствии бывало так, что сам Гулак забывал свои старые стихи, а она их помнила
1843 — получил чин действительного статского советника
1865, 13 октября — умер, похоронен в Харькове
1877 — его стихи впервые вышли книжкой в Киеве — "Кобзарь П.П. Артемовского-Гулака"
5 
35413
Комментарии