Он был сыном писателя Михаила Стельмаха и знал, что превзойти славу отца невозможно. Когда сам стал литератором, еще долго на вопрос, не сын ли он того самого Стельмаха, отвечал "нет". Потому что считал, что хвастаться знаменитым отцом негоже. Хвастался, но позже, когда сам немалого достиг. После смерти родителей не взял себе ничего из имущества, кроме письменного стола Стельмаха-старшего. За тем столом и работал.
Всегда невозмутимый на людях, Ярослав Стельмах напоминал самурая, но веселого. Светло-серые глаза на благородном лице, которое могло принадлежать какому-то давнему князю с востока. Как-то в начале 1980-х я был свидетелем, как киевские чиновники идеологически подправляли театральную инсценизацию Стельмаха "Слово о полку Игореве". Мол, автор инсценизации "не показал борьбу древнерусского народа с монголо-татарскими захватчиками". Хотя "Слово" написано за полтора века до прихода монголов. Стельмах слушал это так, будто речь шла не о нем. Его лицо, действительно немного монгольское, сияло откровенной иронией. Будто хотел сказать: "Мы, чинги зханы, с дураками не спорим".
В те втемена, когда каждый добросовестный литератор считал себя оппонентом советской системы, Стельмах не прибегал к показной оппозиционности. Он был на редкость свободным человеком и не нуждался в демонстративности. Из-за этого иногда возникало впечатление, что он такой себе оранжерейный киевский паныч. Но руки этого мужчины способны были не только держать перо и умело играть на фортепиано и гитаре. Как-то компания подвыпивших киношников в гостинице поддразнивала его:
— Говорят, у Стельмаха железный кулак и он мог бы разнести одним ударом этот шкаф. По-видимому, врут. Потому что если бы мог — то разнес бы!
Наконец это ему надоело и он спросил, готовы ли они заплатить за шкаф. Готовы. И за миг от шкафа остались одни щепки.
Следовательно, его спокойствие был спокойствием сильного человека. Не то, чтобы он ни с кем не ссорился, но говорил:
— Ссора — вещь интимная.
Его карьера не была благополучно безоблачной, особенно в начале. Одна из первых его пьес — "Запитай коли-небудь у трав" — посвящена краснодонским подпольщикам-молодогвардейцам. Герои, сброшенные гестаповцами на дно шахты, через многие годы будто проросли травой и хотят увидеть, что твориться теперь на земле, за которую они когда-то погибли. В конце 1970-х это звучало слишком свежо и остро. Пьесу заявили к постановке одновременно 30 театров — небывалая цифра для современного драматурга. Однако тогдашние чиновники сделали все, чтобы она не дошла до сцены. В Киеве произведение запретили, в Харькове — чудом разрешили, в Луганске, на родине молодогвардейцев, также пропустили, но с большими купюрами.
Однако он имел и настоящий успех.
— Стельмах, твой диагноз — аншлаг, — говорили ему друзья.
В его пьесе "Кохання в стилі бароко" есть монолог шляхта нки, которая ругает своего кавалера. Там — 22 стихотворные строки, в которых вместились 43 ругательства и проклятия:
Харпак! Смердючий лотр! Пацючий потрух!
Пігмей горбатий! Карлик осоружний!
Про намисел твій підлий я прознала!
Недолюдок мерзенний, потороча!
Тобі узять мене на глум скортіло?
Собаче стерво, виродок, непотріб!
Ти ж світові явив свою глупоту,
Як скалічілим розумом своїм
Додумавсь до падлючого паскудства!
Ах, ірод! Бевзень! Талалай! Мугир!
Потворисько, поганище, дурисвіт!
Брехло, і телепень, і підла шельма!
Ницота ница, кеп, мурляка, ґевал,
Безверхий дурень, репане мужло,
Солоний мудь, невдячник, скурвий син,
Недоум, бельбас, йолоп, віроломець!
Лайно, на котре й мусі гидко сісти!
Та щоб він зслиз, собаки б його з"їли,
Та щоб він і до ранку не дожив!
Ні — хай живе ще довгії роки,
І кожен день бодай йому приносить
По сорок невигойних болячок!
Его автомобиль сгорел на шоссе под Борисполем
Приятель Стельмаха, драматург Алексей Дударев, переводил эту пьесу на белорусский и вынужден был сократить этот монолог, потому что в словарях не хватило слов для перевода.
Одна из его пьес считается автобиографически пророческой — "Синій автомобіль". Она уже 10 лет при полных аншлагах не сходит со сцены киевского Молодого театра. Там рассказывается о писателе, который в детстве мечтал о синем автомобиле, а в финале сжег свои рукописи. О том огне сразу вспомнили все, когда 52-летний Стельмах неожиданно погиб в автокатастрофе. Его автомобиль сгорел на шоссе под Борисполем.
1949, 30 ноября — в семье украинского писателя Михаила Стельмаха родился сын Ярослав. Позже он считал своей родиной, кроме Киева, также отцово село Дяковцы на Виннитчине. У него были еще младшие брат и сестра — Дмитрий и Марта
1970 — закончил Киевский институт иностранных языков, впоследствии — аспирантуру при нем и Высшие литературные курсы в Москве. Преподавал в Киевском университете
1973 — на кафедре иностранных языков познакомился с будущей женой Людмилой. Она закончила тот же институт, но на девять лет раньше. Через два года они поженились. В нескольких пьесах Ярослава можно так или иначе угадать среди действующих лиц Людмилу (например, в детской сказке "Остерегайся льва!" есть персонаж с именем Зайка Люська). Их квартира (сначала на Русановке, потом на Печерске) от середины 1970-х считалась в художественных кругах Киева одной из самых гостеприимных
1975 — вышла дебютная книга Ярослава Стельмаха "Манок" — рассказы для детей. Через три года принят в Союз писателей. Его творческое наследие в итоге составляет несколько книг прозы, переводы, десятки пьес, киносценариев и инсценизаций
1999 — назван лучшим драматургом года
2001, 4 августа — утром Ярослав Стельмах подписал для внучки Зои свою книгу "Голодний, злий і дуже небезпечний". В тот же день погиб в автокатастрофе на трассе под Борисполем — просто за рулем отказало сердце. Похоронен на Байковом кладбище рядом с отцом
2004 — вышла книга "Мій кіт за тобою скучив" — мемуары Людмилы Стельмах о муже
7 
35413
Комментарии
4