Пятый день в больших городах Франции почти не работает метро, не ходят трамваи и автобусы, парализованы железные дороги. Добираться на работу людям  приходится пешком или на машинах, нервничая в длиннющих пробках. Школы полупустые, больницы не укомплектованы врачами и медсестрами. В магазинах не хватает продавцов, а на предприятиях — рабочих. Страна ежесекундно теряет большие деньги.

Работники общественного транспорта бастуют в защиту собственных пенсионных привилегий, которые решил упразднить президент Николя Саркози. Он хочет продлить пенсионный возраст с 60 до 65 лет, а также отменить доплату к стандартной пенсии, которая была у транспортников с 1950-х годов.

38-летний Филипп Менье работает диспетчером в международном аэропорту "Шарль де Голль". Чтобы попасть на работу в ночную смену, одолжил авто у школьного друга — тот  живет в северной части Парижа, недалеко от аэродрома.

— Все скоростные электрички были отменены, к аэропорту еду 2,5 часа вместо привычных 20 минут, — рассказывает Филипп. — Многие пассажиры опоздали на международные рейсы. У кого-то не было денег купить другой билет. Самолеты тоже не все вылетели вовремя. Жаль, что от всего этого страдают невинные люди, которые ничем не могут помочь транспортникам в борьбе за лучшие пенсии.

После работы Филипп не смог добраться до дома. Он живет в южном предместье Парижа, куда в этот день не ходил транспорт. В семь утра мужчина вернул машину другу, чтобы тот в свою очередь попробовал поехать на работу. Сам остался отсыпаться и гостить у приятеля.

— Если забастовка будет продолжаться, придется временно поселиться у Мишеля, — невесело констатирует Менье.

Натали Луаро, 27 лет, работает учительницей младших классов. Чтобы не опоздать в школу, выходила почти за три часа до начала рабочего дня, то есть в 6.30.

— Не люблю ни от кого зависеть, поэтому отправилась пешком, — рассказывает.— С вечера рассчитала время. Дождя не было — считай, повезло.

Натали с пониманием относится к требованиям забастовщиков. Потому что "если им обещали при найме на работу такую пенсию и в 60 лет, а не 65, то так и должно быть". Однако женщина считает, что реформа тоже нужна - страна не так богата, как когда-то. Как соединить экономическую целесообразность и последовательность в обещаниях, данных 40 лет назад, она "еще не поняла".

— На то есть правительство, министры, чтобы искать самое мудрое решение, — говорит Натали. — Чтобы консультировались с профсоюзами, забастовщиками, руководством предприятий.

Право на забастовку — святыня французской традиции. Потому что кто знает: может, завтра учителям предложат такую реформу, которой они не захотят? Тогда наступит их очередь бастовать. И те же транспортники не смогут привести в школу своих детей.

70-летний Клод-Мари Боре — журналист на пенсии. Он к забастовке относится философски:

— Видел их столько, что и не вспомню. Эту страну нереально реформировать. Только зацепишь чьи-то привилегии — сразу бунт. Каждый спотыкается на своем, и власть приступает к следующей реформе. Точнее, к следующей ее попытке. Потому что как ни реформа — так полстраны на улице.

Клод-Мари везде в городе ездит на велосипеде — независимо от забастовки. Поэтому его жизнь  акции протеста почти не зацепили. Себя он называет "молодым пенсионером". Отмечает, что велосипед спасает его от всех болезней без исключения, в том числе и от депрессии.

— Крутишь педали, и нет времени думать о том, почему тебе грустно, — замечает он.

Подавляющее большинство французов относятся к своим зрелищным забастовкам как к дождю: нужно переждать и забыть. Без лишней ссоры и головной боли. Такое своего рода согласие на право размахивать руками перед носом соседа, пока этот нос не зацепишь. Французское общество привычно к тому, что свободные люди часто не соглашаются между собой.

Правительство Франции ведет переговоры с профсоюзами и директоратом транспортников. Стороны конфликта понемногу идут на взаимные уступки.

— Или все, или ничего — это детская логика, — считает Клод-Мари Боре. — Взрослые нации умеют договариваться, не капризничая. А французам давно уже пора повзрослеть.

×