— Многие ребята, которые к нам попадают, не имеют близких. К ним никто не приезжает. А люди читают мои заметки в "Фейсбуке" и приходят. Внимание помогает бойцам выздоравливать. Вы видели фото, где парень с оторванной рукой и многочисленными ранениями улыбается? Потому что к нему кто-то пришел навестить, — говорит 53-летний Сергей Рыженко, главный врач Днепропетровской областной клинической больницы им. Ильи Мечникова.
Отсюда до линии фронта почти 200 км. Самых тяжелых раненых из зоны боевых действий везут сюда.
Кто из бойцов сейчас в самом тяжелом состоянии?
— Есть двое ребят, которые, к сожалению, находятся между жизнью и смертью. У одного ампутировали ноги намного выше колен. Военные врачи делали все возможное, чтобы сохранить их. И так вышло, что почки не выдержали. Есть почечная недостаточность. Мы используем самые современные методы лечения, чтобы спасти парня. Сначала думали, не проживет и суток. Но, слава Богу, уже неделя минула. Есть маленькая позитивная динамика. Каждый день молимся, чтобы выжил. Ему 19 лет. Все зависит от лекарств, аппаратов и профессионализма врачей.
А второй?
— У него тяжелое минно-взрывное ранение. Имеет повреждение головы, поперека, разбиты сосуды ног. Слава Богу, дышит самостоятельно — без аппарата искусственной вентиляции легких.
Он, как и все бойцы — крепкий духом. Не только выживают. Еще не успели встать, говорят: "Я должен вернуться на фронт".
Как за три года изменился характер ранений?
— Преобладают минно-взрывные. Как правило, бронежилет не выдерживает разрыва снаряда. Разлетается на куски, как скорлупа от ореха. Каска — так же. Иногда удивляешься, как при этом остаются более-менее живые ткани.
За время войны в больнице имени Мечникова спасли более 2200 тяжелораненых бойцов. В целом 14 тысяч воинов прошли через ваше заведение. При этом помогаете и гражданским. Приходится ли кому-то отказывать?
— Современная больница должна принимать и раненых, и больных. Тогда у медиков есть опыт. Если госпиталь раньше не работал с ранеными, перейти на работу в условиях войны сложно.
Бюджет в больнице достаточный? На что не хватает денег?
— Помогают волонтеры и местная власть — депутаты, мэр, губернатор. На гражданских, к сожалению, всего не хватает. А раненых пытаемся обеспечить полностью. Они же поступают, как маленькие дети. Обычно в госпитале одежду с бойца срезают. Остаются часы на руке, и то не всегда. Человека заматывают в термостойкое одеяло и отправляют к нам. Здесь ребятам нужно все — от зубной щетки до одежды. Волонтеры круглосуточно дежурят у нас. Власть обеспечивает лабораторию и медикаменты. Ну и важна профессиональность коллектива.
С началом войны было много объявлений о сборе средств для лечения бойцов за рубежом. Родные искали огромные суммы — на протезирование и оздоровление. Сейчас такие сообщения попадаются значительно реже.
— Это не значит, что стало меньше проблем. Просто кое-кто потерял надежду, кто-то привык. Каждый день есть раненые. Но общество привыкает к этому.
Поездки за границу не всегда оправдывают себя. Базу нужно строить в Украине. Конечно, с учетом заграничного опыта и технологий. Это — лучший подход. Если быстро поймем и реализуем это, то раненым, которые потеряли конечности, жить будет значительно легче. 90 процентов тех, кто прошел через больницу Мечникова, хоть как мы старались, стали инвалидами. Нельзя сказать, что без легкого, руки или ноги или с разбитым кишечником человек будет жить и работать так же, как и здоровый. Это невозможно.
Много бойцов получают и психологические травмы. В прошлом году 63 воина совершили самоубийство. Вам приходится сталкиваться с таким?
— Каждый день. Они попадают к нам с пистолетами и ножами. Спят с ними под подушкой. Мы к такому привыкли. Ко мне в кабинет, к Юрию Скребцу (заместитель главного врача. — ГПУ) группой заходили. Одни хотят выздороветь как можно скорее и вернуться на фронт. Другие просят более комфортные условия. Третьи хотят за границу. Это — результат нервного срыва. Человек перестает адекватно оценивать ситуацию, не видит себя со стороны.
После лечения воины возвращаются к нормальной жизни?
— Человека с такой психологической травмой невозможно вылечить за один раз. Выздоровление приходит с налаженной терапией. Она может длиться несколько лет, а то и всю жизнь.
Недавно поступила 22-летняя девушка. Попала под бомбардировку. У нее нервный срыв. Этот ужас будет с ней до конца жизни.
Один боец видел, как товарищу оторвало ноги. От них осталась часть ботинок и шнурки. Не сможет забыть об этом. Нужны специальные реабилитационные центры. Их начинают создавать. Здесь, при госпитале уже есть.
Попадали ли к вам тяжелораненые боевики?
— Да. Их лечили так же, как и всех. Единственное — они были под конвоем.
Как вы и коллектив больницы изменились за годы войны?
— Себя оценивать сложно. Это лучше видно со стороны. А коллектив стал более дружный, более ответственный. Работаем без выходных и праздников. Отпуска немало врачей проводят на линии фронта.
Как это воспринимают родные?
— Если скажу, что хорошо, — они, наверное, обидятся. Сложились обстоятельства, что должны работать именно так. Мне удалось на неделю поехать на конгресс в Канаду. Три года приглашали, не мог отказать. Тамошние украинцы аплодировали 20 минут. Было неудобно за такое внимание.
В стране начали реформировать медицину. Что необходимо менять прежде всего? Чего катастрофически не хватает?
— Нужна система, которая будет бесплатно оказывать помощь украинцам. Однако сложно прогнозировать, что будет. Если все будет происходить цивилизовано и реформа за собой потянет хорошее финансирование — все должно быть хорошо. Но может пройти, как ремонт в квартире. Когда у одних хватает денег поломать, а у других недостает, чтобы построить. Этого боюсь больше всего.
Нельзя допустить, чтобы во время реформы разрушили такие центры, как наш.
Многие медики ежегодно выезжают за границу на работу. Называют цифры — от 10 до 20 тысяч. Кто-то из ваших уехал?
— К сожалению, да. Нужны дотации, премии. Иначе люди будут покидать больницы по материальным причинам. Некоторые наши врачи устроились в Чехии, Польше. Зарабатывают от 1200 долларов. Врач должен быть востребован в обществе. Должен зарабатывать не меньше, чем высококлассный специалист ИТ-отрасли или менеджер на предприятии. Тогда будет уважать себя. И его будут уважать.
Как изменились украинцы за время войны?
— Жители Днепра изменились ощутимо. Если бы еще три года назад сказали, что по несколько сотен людей будут приходить сдавать кровь, я не поверил бы. Они хотят что-то дать для победы.
Есть ощущение, что люди привыкли к войне?
— Конечно. Это — самое ужасное ощущение, которое есть сегодня. Когда к чему-то привыкаешь и думаешь, что так и должно быть.
В чем это проявляется?
— Например, никто не реагирует, когда едут "скорые".
Как дальше помогать воинам, которые остались без рук, ног, у кого нет родственников?
— Есть хороший пример: Дом инвалидов в Париже. Он расположен в центре города, возле Эйфелевой башни на Марсовом поле. Каждый человек, который защищает свою Родину, достоин достойного будущего. Должны создать условия, чтобы все бывшие бойцы чувствовали себя частью общества и жили достойно.
Бегает по пять километров ежедневно
Сергей Рыженко больше пяти лет возглавляет Днепропетровскую областную клиническую больницу им. Ильи Мечникова. До этого работал первым заместителем министра здравоохранения. Был председателем государственной санитарно-эпидемиологической службы Украины. По специальности — врач-терапевт. Карьеру начинал в городской клинической больнице Днепра. Впоследствии возглавил ее.
Родом из города Корсунь-Шевченковский на Черкасчине.
С женой Ингой, 45 лет, имеют дочерей — 24-летнюю Любовь и 18-летнюю Надежду. Старшая — юрист, младшая учится на врача.
— Каждый день делаю зарядку и бегаю по пять-семь километров, — говорит Сергей Рыженко.
7 
35413
Комментарии