55-летний Владимир Новошицкий пять раз сидел в тюрьме. В целом за решеткой провел 20 лет. В последний раз освободился 1989-го.

В кировоградское загородное кафе Владимир Новошицкий приносит букет хризантем.

Снимает наушники и заказывает пиво с кальмарами и полбутылки вина. На его веках синяя татуировка: "Не буди". Говорит, знакомые называют его "Вова не буди".

— Я родился в Донецке. В школу ходил плохо. 11 классов закончил уже в лагере. Сейчас у хозяина делаю бетон: сторожу и живу на базе, — рассказывает мужчина. — Первый раз сел за драку. С девченкой хотел встречаться. Но с ребятами из ее села подрались. До этого я жил с бабушкой. Она получала 12 рублей пенсии. Мать отравилась уксусной эссенцией. А батя...— замолкает, — и на цепь меня садил, и вешал.

Говорит, впервые сидел в Таганчи, Каневский район, Черкасская область. После освобождения остался там жить.

— Работать в тюрьме?

— Что, я на

мусора похож? — смеется. — На

малолетке закончил курсы. Дали

корочку, что я

— слесарь. Но если меня начнут истязать, как Зою Космодемъянскую, — не вспомню, чего меня там научили.

Во второй раз Владимир попал за решетку опять за драку.

— Поехал в Днипрорудный Запорожской области. Сыграл там с одним донецким, Джонни, в карты. Проиграл 28 рублей, а отдавать ничем. Перед этим ребята заказали мне костюм-тройку. Джонни говорит: "Давай костюм. Получишь зарплату — назад заберешь". Я аккуратно повесил костюм на вешалку и отдал вместе с туфлями. Через два дня иду забирать, а Джонни говорит: "Я его продал".

Владимир разговаривает на русском. Иногда употребляет матерные слова, сразу извиняется.

— Вечером идем с пацанами, — продолжает он. — Возле автобусной остановки стоит Джонни в моих туфлях и костюме. Я достаю 28 рублей. Зашли за остановку, он как махнет стилетом — зацепил на мне пиджак. Наказать же его нужно было. Бросил его на доски, а ему мошонку пробило. На следующий день прибегают пацаны: "Дядя Володя, вас милиция ищет".

В третий раз Владимир Новошицкий сел за избиение милиционера.

— Поехал в Тольятти. В селе, где Стенька Разин лодки перетягивал — Яблуневка, кажется, встретил приятеля Леху. Бестолковый он. Мне на таких везет. Взяли бутылку вина и пошли в клуб. Стоят двое девушек. Обе в трусняках по колена. Нижнего белья тогда еще не было. Говорю им: девочки, будете у нас жить, нам стирать, а мы вам по десятке будем платить. Какой-то мужик это услышал. А то оказался муж одной из них, старший лейтенант. На мне — зеленая нейлоновая рубашка, рукава подкачанные, часы "Луч". Он схватил меня за рукав. И оторвал его, — говорит грустно. — Я его трижды бил. Он трижды падал. Ринулись за мной дружинники. Лупили меня за мента сильно. После этого пацаны две недели кормили — не мог руки поднять. Дали мне 4 года, а Лехе — год. Через два года тот милиционер умер. Мне добавили еще полгода.

Мать отравилась уксусной эссенцией. А батя и на цепь меня садил, и вешал

Рассказывает, что дважды убегал из тюрьмы.

— Раз замполиту, он какой-то нанаец был, сказал, что таких, как он, Петр Первый на гончих менял. Он отправил меня в изолятор. А мне 15 дней до воли оставалось. Волосы хотя бы такие отросли, — крутит короткий чуба. — А то побреют, выйду лысым. Я одел валянки, схватил нож и попер в тайгу. Был май, но снегу много еще. Вечером меня догнали и вернули.

Спрашиваю, есть ли еще наколки, кроме "Не буди"?

— У меня звезды на плечах. Это означает, что никогда не одену погоны. Здесь был когда-то Ленин, — показывает на сердце. — Только тот, кто колол, сделал из него еврея. И еще есть девушка, которую я с детства любил.

Прикуривает папиросу "Прима". Рассказывает, что есть брат в Донецке.

— Говорят, у него своя адвокатская контора. Но мы не общаемся. Моя жена Лариска умерла два года тому, водкой отравилась. Сыну нашему — 18-й год. Тоже Володькой зовут. Считается, что учится в училище. Купил ему телефон, а он в драке разбил. Такой же, как и я.

С Лариской мы прожили пять месяцев, если посчитать дни за все годы, — рассказывает мужчина. — Как только получка, деньги забирает и через два дня выгоняет. А познакомились в тюрьме. Она уже дважды отсидела. В этот раз обворовала своего папу, пять лет ей дали. Она на нижнем этаже, я — на верхнем. Хорошая была. Идешь с прогулки, подбежишь: "Привет, Лиса", — и все. Я никогда стихов не писал, а то поэмы начал.

Лариса освободилась раньше, 1989-го. Владимир приехал к ней в Кировоград. Поженились.

— Я пси хонул на свадьбе, не захотел ей руку целовать. Может, из-за этого и жизнь у нас не сложилась, — прикуривает Владимир. – Я отдал все деньги на свадьбу — 500 рублей — Лариске. Стали платить за фотки в ателье, а она: "Денег нет". Я и не поцеловал руку. Сижу на свадьбе, чего-то мне так себя жалко, слезу пускаю. Знакомая Надька меня успокаивает. Я беру, значит, и целую ей руку, а Лариска видит это.

Жалуется, что прежняя жена была нечистой на руку.

— Она у кумов моих одежду воровала. Захожу, а она картофель чистит. Говорю: "Как ты могла украсть?". И иду, чтобы лечь спать возле сына. Она меня догоняет — и чем-то по спине. Щупаю, а там ручка от ножа. Всадила в печенку. Зовет соседей: " Вы зы вайте милицию, я Вову убила". Приехали мусора, а я дыру ватой заслонил. Говорю им: "Хотел я ее ударит, да промахнулся. Она чистила картофель, я на нож напоролся". Глупая какая-то, в тюрьму захотела! А кто будет пеленки стирать?

Рассказывает, что в прошлом году жил на квартире у одной женщины.

— Принес раз печенку, а она мерзлый кусок на сковородку бросила. Пельмени варила в кастрюле, в какой собаке есть готовила, не мыла ее. Через два месяца я ушел. Я чистоту люблю.

К Владимиру на руки прыгает кошка, тычет носом в миску. Он прогоняет ее. Говорит, что поменял много мест работы за последние 18 лет.

— Три года сторожил у одного фермера. А у него сосед — дед старый. Я постоянно его разводил. Он поймал крысу, хвастается, что выбросил в туалет. Я ему говорю: "Вытягивайте быстрее, за шкуру крысы 20 гривен платят". Он ловит еще одну крысу. Зовет меня: "Вова, иди снимать шкуру". Говорю: ваша крыса, вы и снимайте.

×