Владимир Шпак, 52 года, из Геническа Херсонской области в перепачканной краской голубой рубашке рисует восточный сюжет на стене недостроенной узбекской чайханы. Мимо него снуют строители. Чтобы не мешать им, выходим в коридор. Владимир подсовывает стул, сам усаживается на желтой пластмассовой канистре. Говорит по-русски, часто повторяя "в смысле".
— Здесь подрабатываю, — объясняет. — А так я свободный художник, скульптор. Зарабатываю от случая к случаю. Мой учитель по жизни, который отравил меня искусством, — Николай Писанка. Был великим художником, а жил на мизерную пенсию, на какие-то подработки. Одни брюки носил 15–20 лет, пока они не протирались. И я свободен от денег, еды, одежды. Могу жить на хлебе, картошке и чае. Это хорошо, что сейчас есть секонд-хенд ы и можно за 3–5 гривен купить приличную рубашку. Но совсем без денег не проживешь, потому и перебиваюсь случайными заработками, — поднимает очки на лоб.
Рассказывает, что работает сейчас над местными сюжетами.
Гитлер с генералами камбалу едят, бычки, помидоры
— Хочу в живописи и керамике изобразить Азовское море и здешних людей. Генические рыбаки — это смесь греков, армян, турков. Какие басни они травят! Как-то на 9 Мая я писал у моря этюды. Подошли рыбаки с балабухи (большая рыбацкая лодка. — "ГПУ "). Присели, разговорились. И один дедушка рассказал, как в конце войны первым в рейхстаг зашел. А там — Гитлер с генералами. Камбалу едят, бычки, помидоры. Адольф спрашивает: "Англичанин?" — "Геничанин". Сели они вместе, за победу выпили, — смеется. — Сейчас таких рыбаков почти нет. А торговки рыбой! У нас говорят, что ген ическа я торговка — это полная пазуха сисек и оберемок сраки . Я недавно изобразил гротесковую скульптуру: три женщины, у которых рыба торчит из декольте, из-под юбок. На выставке подходит знакомый: "Так это же мои соседки! Как живые. Вот если бы они увидели!"
Шпак рассказывает, что устраивает себе экстремальные ситуации:
— Я не женоподобный художник с бантиком на шее. Настоящий художник должен быть мужиком, воином. Раз шел от Днепра до Геническа — это 100 километров, двое суток на морозе в декабре. Остановиться негде, еды у меня нет, только две фляжки с водой. А в середине 80-х сделал заплыв в море на 10 километров. С обратной дорогой 20 выходит. Как выплыл утром, так ровно спустя сутки вернулся. Посреди моря стали судороги сводить, хотя никогда раньше этого не было. Уже с жизнью попрощался, но бороться не переставал. Сам себя растирал. Как оставалось несколько сотен метров до берега, ноги будто веревками скрутило. Спускался на дно, там не больше трех метров, отталкивался и плыл. Чувствуешь внутреннюю радость, что выстоял. Давайте к морю пройдемся, потому что здесь очень жарко, — предлагает. — Сегодня видел знакомого на "мерседесе" и спросил самого себя: хотел ли бы быть на его месте? В ужасе отшатнулся: никогда. Это не моя судьба. Лучше десять картин нарисовать, чем машину купить, — заверяет Владимир.
Вспоминает, как в прошлом году пригласили преподавать живопись сыну одного из прежних губернаторов Днепропетровской области.
— У него сын Павлик, 12 лет. Хороший, умный мальчик. У отца ранчо на Арабатской стрелке. Там мы и встречались. Первый раз попал к нему на час. Возле парня 10 нянь, все прихоти его исполняют. Но каждая минута расписана. Он такой несчастный, что сам себе не принадлежит. Я побыл там и больше не захотел возвращаться в атмосферу хищников. А моя мама говорит: "Ты должен подарить ему какую-то свою работу. Парнишка не знает, что такое природа, что такое жизнь. Помнишь, как вы бегали купаться, как возвращались в темноте и засыпали, не успев раздеться? Вы были счастливы. А он этого не знает". Я отвез ему самодельный свисток и рассказывал, каким должен быть мужчина. Главное — справедливым к себе и людям. Говорил, что даже в камне раз в сутки бьется пульс. Павлик благодарил меня долго. Охранники чуть в бассейн не попадали, когда увидели, как их барчук какому-то лысому дяде кланяется. После того встречи прекратили. Там камеры везде стояли. Они почувствовали, что я отнимаю у них ребенка.
Спрашиваю, где познакомился с женой. Владимир останавливается на перекрестке.
— Странно, что вы именно сейчас спросили. Вон видите остановку? В 86-м 13 июля был такой же солнечный день. Я ехал со знакомым. А возле остановки как закричу: " Останови !" По улице шла девушка с огромными голубыми глазами. "Здравствуйте", — говорю. "А я вас не знаю, я спешу на работу". — "А я вас вечером встречу". Я вычислил, что она должна работать в районе телеграфа. Вечером часа два ждал. Все лето посвятил тому, чтобы ее завоевать. Мы живем вместе 21 год, и я ей постоянно говорю: давай разведемся, чтобы ты могла устроить свою жизнь. Я на ней паразитирую постоянно. Это потому, что у Оли есть постоянная работа, а у меня — нет. Но она смеется: "Мне будет грустно без тебя".
Спускаемся к городскому пляжу. Видны надувные горки и слышен визг малышни.
— У меня есть 17-летний сын, Владимир Владимирович, — говорит Шпак. — Такой рыжий, что я называю его Сарматом. Однажды, когда он был маленьким, я пошел с ним к своему учителю Николаю Писанке. Вовочка у него спросил: "Вы художник? А моя бабушка говорит, что вы — последняя сволоч ь и скотина, когда звоните к нам после одиннадцати и я сплю".
Поет мобильник.
— Олечка, я сейчас буду, — говорит Владимир в трубку.
1955, 21 марта — Владимир Шпак родился в Геническе Херсонской области
1966 — познакомился с художником Николаем Писанкой, стал его учеником
1986 — вступил в брак с телеграфисткой Олей, у которой была 6-летняя дочь Лиля от первого брака
1990 — родился сын Володя
1996 — умер Николай Писанка
2005 — создал с женой фонд имени Писанки , стали оба преподавать на Станции юных техников
Одну свою картину Владимир Шпак продает за 150–400 долларов
1 
35413
Комментарии
1