— Этот месяц — аншлаг. Восемь человек. Уже не имею, куда брать, — говорит 53-летний Владимир Олийнык. В столицу из Бердичева на Житомирщине переехал четыре года назад. Открыл курсы по пошиву обуви. Имел около 200 учеников.
Мастерская Владимира Олийныка расположена в подвале жилого дома возле станции метро Дворец "Украина". На стенах развешены картинки с видами обуви, схемы, как правильно снимать мерки. Курс у мастера длится два месяца. Стоит $500 — 10,6 тыс. грн.
Владимир Михайлович на заготовке показывает ученице за столом, как подрезать кожу. Сшивает детали на электрической китайской промышленной машинке. Работает быстро — ученица едва успевает фотографировать каждый шаг на телефон.
— Утром накрутил себя на быстрый темп, потому что нужно все успеть, — не отрывается от работы мастер. — С 1988 года, как научился шить, ни себе, ни семье обувь не покупаю. Рука не поднимется отдать деньги за дерьмо, которое продают. Потому что сделано машиной. Какая бы она умная и хитрая не была, а человеческие руки не заменит.
Если по моей технологии сделают пару, носится минимум пять лет. Если подошва не лопнет — 10. Потому что в задник ставлю дополнительный слой формопласта, а в пальцах — кожа к коже — тоже дополнительный слой. Как говорил дядя Изя, который меня учил: я знаю, за шо беру деньги.
Должен сделать так, чтобы человек мне привел еще 10 заказчиков. Если буду лепить пельмени, он и десятому дорогу ко мне закажет.
Владимир Михайлович приглашает поговорить в комнату для отдыха. Здесь иногда ночует. В помещении стоят два дивана, умывальник, стол. На DVD-пригрывателе идет сериал о войне.
— Девушки намного быстрее улавливают, чем ребята. Хотя работа сапожника считается мужской, — Олийнык разваливается на диване. — Мы перешли на еврейский метод работы — привлекаем людей с опытом. Вот — швея. 20 лет сидит за машинкой. Четко и быстро шьет. У учеников этого опыта нет. Поэтому они кроят и разрабатывают модели. А из пары, которую продают, платят зарплату затяжнику и швее. Летнюю пару продают за полторы штуки. Ее себестоимость — гривен 400. При этом хорошо платят швее и затяжнику. Но штуку в карман кладут. А у них ежедневно клиентов минимум три-четыре, бывает и восемь.
В комнату заходит ученица — блондинка лет 25. Моет руки и прощается.
— Учиться приходят домохозяйки, костюмеры, модельеры, топ-менеджеры. Самым молодым по 20 лет. Детей после девяти классов не беру. Ножи очень острые, как бритва. Если зазевается, нанесет себе травму. Беру человека, и я за него отвечаю.
Сама старшая ученица — Света, 62 года. Приехала из Гремихи под Мурманском. Ох и натерпелся с ней. Она — левша, а у меня ножи заточены под правую руку. Она там извращалась, выкручивала руки. Боялся, чтобы не порезала. Молотками бросался. Кричал на нее так, что сидела потом заливалась. Но пошила себе сапожки, босоножки и ботинки. Молоток в шубу замотала и поехала домой бизнес открывать.
Была женщина 36 лет. Работала в санстанции в Виннице. За месяц пошила 11 пар обуви. Да еще и женскую пару — высший пилотаж. На подошву прикрутила каблуки так, что я сам ох...ел. И это первый раз в жизни. В санстанции ее сократили. Понемногу делает обувь на заказ. Имеет хороший кусочек хлеба с маслом и икорочкой, — добавляет Владимир Олийнык. — Но старых специалистов все меньше. Такие, как я учу, — молекула в море. А в училища, понимаешь, какой контингент идет. Из них такой сапожник, как из меня испанский летчик. Профессия отживает.
"Настреляет кум собак — делаю ботинки на собачьей шкуре"
Владимир Олийнык родился в селе Иванополь Чудновского района на Житомирщине. Выучился на сварщика. Работал киномехаником, директором Дома культуры, часовщиком, ремонтировал холодильники. Был дизелистом, электриком, механиком на рефрижераторных поездах. С музыкантами играл на свадьбах, был тамадой.
– В 1988-м по мусоркам собирал обувь. Разбирал, смотрел, как сделано, — рассказывает. — Экспериментировал: настреляет кум собак — делаю ботинки на собачьей шкуре. Тяжелые, но теплые. Первые свои женские туфли поменял на 6 литров бензина.
В 1995 году Владимир Михайлович переехал в Бердичев.
— Еврейский огород, — говорит. — У них научился с людьми жить. Мой старший друг, дядя Изя, продавал газированную воду в маленькой будочке. Ее называли газбулька. Там научили торговаться. Пришла сегодня женщина — главбухша с фабрики, которую закрывают. Хотела продать материал — 50 гривен за метр. Говорю: отдаешь по 25 — и мы забираем. Сошлись на 30 гривнях. Молнии хотела по "десятке" отдать — купил по 5. Как говорил дядя Изя: чем не иметь ничево, лучше хоть шото иметь.
В Бердичеве я по телефону мог решить любой вопрос. Потому что все начальники хотят в хорошее обуваться.
Но дошло до того, что стал зарабатывать гривен 50 в день. Как раз хватало на бензин для машины. Больше не заработаешь. Потому что все стоит, зарплаты у людей нет. Мой партнер из Харькова, с которым торгуем швейным оборудованием, говорит: Вова, надо технологии продавать. На этом намного больше денег заработаешь, чем руками. Приезжаю домой, говорю жене: сиди дома. Я попробую закрутить в Киеве курсы.
До 1 сентября на курсы записались 10 человек, пришли трое: Профессор, Аркашка-молчун и Артем. А через полгода продал квартиру в Бердичеве, добавил денег и купил однокомнатную в новостройке в селе Петровском под Киевом.
Сын и дочка живут в Киеве. Дочке — 25, возле меня. Тоже шьет обувь.
4 
35413
Комментарии
2