Фото: Валерия Радзиевская

Дискуссия "Литература о войне: опыт США и Украины" состоялась 1 декабря в Киеве. Насколько временная дистанция между войной и книгой о ней имеет значения - обсуждали американские писатели Эллиот Акерман и Кристофер Меррилл и украинские - Евгений Положий и Мария Матиос.

Американский писатель Кристофер Мерилл написал несколько книг о войне на Балканах и на Ближнем Востоке. Он убежден, что качественную книгу о войне по горячим следам написать невозможно.

- Нам, американцам, есть что сказать о войне на нашей территории. 150 лет назад уже закончилась наша гражданская война в США. Когда я описывал события на Балканах, я очень часто думал об их гражданской войне. Ведь Югославия в то время имела такое же количество населения, как и США в гражданскую войну. Во время гражданской войны в США погибло в 4 раза больше людей, чем в Югославии. Возможно, именно поэтому книгу о гражданской войне в Америке написал человек, не принимавший непосредственное участие в этом событии: Стивен Крейн написал свой роман через 20 лет после войны. Позже, когда он имел уже непосредственный опыт участия в другой войне, он описал те события иначе. То, что он представлял о войне раньше, было читать гораздо интереснее, чем его более поздние описания того, что он видел и описал без художественного вымысла.

Я всегда об этом думал, когда писал книгу о войне в Югославии. Я писал журналистские заметки во время самой войны, которые стали фундаментом моей книги. Что меня удивило - это то, как неправильно я описывал войну будучи ее свидетелем. Когда я позже переосмыслил описание войны с поля боя, понял, что когда писал по горячему - я что-то потерял, что-то не дописал, что-то не осмыслил. Этим описаниям и впечатлением не хватало глубины.

Дистанция - невероятно важна для меня. Чтобы написать о войне правдиво, нужно время.

Мария Матиос говорит, что в 30 лет увлекалась творчеством Эрнеста Хемингуэя, который когда-то сказал, что писатель, который не испытал настоящей страсти и не побывал на войне, не может стать настоящим писателем.

- Я тогда подумала, что никогда не стану настоящим писателем, потому что никогда не побываю на войне. Это было советское время, и представить тот шок, который я чувствую сейчас, тогда было невозможно. Я не могла представить, что я не буду бояться крови, что я компьютер поменяю на бронежилет, что я буду бинтовать раненых и не буду этим гнушаться. Я не могла представить, что я буду участвовать в розыске и освобождении пленных бойцов. Мне до сих пор трудно смириться с тем, что я сообщала 20-летним женщинам о том, что они стали вдовами. Я не могла подумать, что попаду под обстрелы "градом". Мне трудно вспоминать поездку в Широкино в конце июня этого года, когда я смотрела на штаб террористов с расстояния 150 метров. И я понимаю, что во мне как в писателе нет сейчас желания и силы осмыслить это художественным образом. Но я знаю, что все события, свидетелями или участниками которых мы являемся, надо фиксировать, документировать. За время Майдана и войны я задокументировала этот срез эпохи частным дневником. Это документальная книга. Здесь нет ни одного выдуманного события, ни одного вымышленного имени, здесь более 440 имен настоящих людей, и я понимаю, что я взяла на себя огромную ответственность фиксируя эти события. Я не имела права соврать, поскольку любой из этих 440 может сказать мне: ты написала неправду.

Мария Матиос признается, что не может дочитать книгу Евгения Положия "Иловайск", потому xnj воспринимает ее не как художественную книгу, а как документ.

- Концентрация правды в этой книге так велика, что мое сердце не выдерживает.

- Дистанция имеет значения. - Соглашается Евгений Положий. - Но это разные войны, разные страны, и разная скорость времени и обмен информацией. Когда я писал эту книгу, я жалел о том, что не стал писать ее раньше, так как некоторые ребята, с которыми я хотел поговорить, уже погибли. Я не успел с ними пообщаться.

Если писатель чувствует, что он может это сделать, и он уверен в своих силах? nо он должен это делать сейчас/ F если нет, то - должен подождать.

×