Мой отец мог делать все на свете, потому что в сорок восемь лет вышел на пенсию. Он был машинистом на железной дороге и с 20 лет ездил на паровозе. Поэтому ему засчитали двойное количество лет. Но жители города бесились от зависти, когда подумали, что отец может прожить на этом свете еще 20, а то и 30 лет.
Однако папа и так просыпался раньше, чем те, кто ходил на работу. Он собирал все, что только можно: шурупы, подковы, из общественных мусорников он вытягивал то какую-то ненужную мелочь, то какую-то гайку, и все это хозяйственно складывал дома, в сараях и на чердаке. Наш двор выглядел как склад утиля. Если кто-то хотел избавиться от старой мебели, все забирал отец, а следовательно, хотя нас было всего лишь трое, мы имели 50 стульев, семь столов, девять отт оманок, а также множество шкафчиков и у мы вальнико в с " дзбанками". Но и этого отцу было мало. Он ездил на велосипеде по близким и не очень околицам, перекапывал мотыгой мусорники и вечером возвращался с добычей, поскольку все когда-то могло пригодиться. И пригождалось, потому что если кому-то что-то было нужно, такое, чего уже не производили, — какая-нибудь деталь для автомобиля, верстака или молотильни, — и нельзя было того нигде купить, то приходили к нам. Отец задумывался, потом безошибочно шел или на чердак, или в сарай, или просто к куче металлолома, сваленной во дворе, протягивал руку и через мгновение вынимал какой-то предмет, который, конечно, подходил.
Поэтому мой папа был руководителем "железных воскресений". И когда отвозил эти железные отходы на железнодорожную станцию, то, проезжая мимо наших ворот, всегда отсыпал немного железяк.
Невзирая на все это соседи не могли ему простить.
Может, потому что наш прадед Лукаш с 18-летнего возраста получал дукат пенсии в день, который впоследствии — во времена Республики — пересчитали ему в кроны. Мой прадед родился в 1830 году. В1848-м воевал как барабанщик на Карловом Мосту. Там студенты бросали в солдат булыжниками и попали прадеду в колено, сделав его калекой на всю жизнь. С тех пор он получал пенсию, дукат ежедневно, за который покупал себе бутылку рома и две пачки табаку. Но вместо того чтобы сидеть дома, курить да выпивать, — валандался по улицам и полевым дорогам, особенно там, где люди тяжело работали, и там прадед насмехался над теми рабочими, и пил ром, и курил табак, так что примерно раз в год прадеда колошматили и дед привозил его домой на тележке. Едва зализав раны, прадед снова принимался за свое, раздражая людей тем, что лучше в жизни устроился, пока опять его кто-нибудь не сбивал совсем не по-христиански. И только крах Австрии отнял у прадеда пенсию, которую он получал 70 лет. А при Республике ее уже не хватало на бутылку рома и две пачки табака. Несмотря на это прадеда Лукаша все равно били где-то до потери сознания, потому что тот по-прежнему хвастался теми годами, когда он ежедневно имел бутылку рома и табак. Прадед это делал, пока в один прекрасный день 1935 года не принялся хвастаться перед рабочи ми, которых только что выгнали из каменоломни. И те его так побили, что он умер. Врач говорил, что он мог прожить еще лет 20.
Ни одна другая семья не была для целого города настолько большой костью в горле.
Мой дед, подобно яблоку, которое не далеко упало от прадеда Лукаша, был, в свою очередь, гипнотизером.
Он выступал в заштатны х цирках, а весь город видел в его ги пнотизерстве желание полегче прожить жизнь. Однако когда в марте немцы перешли нашу границу, чтобы оккупировать страну, и двигались в направлении Праги, только наш дед вступил с ними в бой, как гипнотизер, чтобы силой своей мысли остановить танки. Шел наш дед дорогой, всматриваясь в первый танк, который ехал во главе моторизированных частей. А на нем — видный по пояс — стоял немецкий солдат в черном берете с черепом и перекрещенными костями. Дед шел просто на этот танк с вытянутыми вперед руками и глазами отдавал немцам приказ: "Поворачивайте и возвращайтесь туда, откуда пришли." И, понятное дело: этот первый танк остановился, и остановилась целая армия. Дед пальцами касался брони танка и беспрестанно отдавал немцам в мыслях приказ: "Поворачивайте и возвращайтесь туда, откуда пришли". Через мгновение поручик взмахнул флажком и танк двинулся. Но дед не от ступил, и танк его переехал, оторвав голову, и больше ничего не стояло на пути у немецких войск. Вскоре отец отправился на поиски дедовой головы. Тот первый танк остановился на пути к Праге. Он должен был ожидать специального подъемника, потому что дедова голова застряла между колесами и гусеницами, и они были очень натянуты. Отец выпросил, чтобы ему позволили достать голову деда, а затем похоронил ее вместе с телом, как и заведено хоронить христиан.
Прадед получал пенсию, дукат в день, за который покупал себе бутылку рома и две пачки табаку
С тех пор в наших краях велись оживленные дискуссии. Одни кричали, что дед был полным идиотом. Другие считали, что не совсем, потому что если бы все вышли, как он, против немцев с оружием в руках, то неизвестно, удалось бы немцам что-нибудь.
В те времена мы еще жили за городом, лишь потом перебрались в него. И мне, привыкше му к пустырям, всегда, когда мы приезжали в город, мир казался ужасно тесным. Я дышал полной грудью, лишь когда находился за городом. И когда опять возвращался, когда за мостом улицы и переулки сужались, уменьшались, то и я сужался и уменьшался.
Всегда у меня было, есть и будет впечатление, что за каждым окном прячется по меньшей мере пара глаз, которые на меня смотрят. Когда кто-нибудь обращался ко мне, я смущался. Мне казалось, что всем людям что-то во мне не нравится. Три месяца тому назад я перерезал себе вены на изгибах рук, хотя будто бы и не имел на это причины. Но причина была, и я знал ее, и очень боялся, что каждый, кто на меня взглянет, сразу ее угадает. Вот зачем за каждым окном та пара глаз. Что же все-таки может думать человек в 22 года? Я мог думать, что люди в нашем городке смотрят на меня потому, что я перерезал себе вены, чтобы избежать работы, которую они должны выполнять за меня, как выполняли ее за прадеда Лукаша и за деда Вильгельма, гипнотизера, и за моего папу, который только для того ездил четверть века на паровозе, чтобы потом ничего не делать.
6 
35413
Комментарии
1