Как я рада, что выборы, наконец, начались. Они вытеснили бесконечную тревогу и внимание за численностью российской группировки на нашей границе. Думать о предвыборной гонке и отслеживать кампании кандидатов куда интереснее и менее затратно для нервов, чем ожидание войны. Кроме того, хочется полного правового соответствия. Жить с и.о. Президента после Майдана, и в условиях, когда из чемодана Путина выползает политический труп уголовника, который называет себя нашим президентом и грозит костылем, долго нельзя. У меня такое чувство, что мы уже живем перед вторым туром. Что уже все ясно. На базарах, в общественном транспорте и в кафе обсуждают только двух кандидатов. Порошенко и Тимошенко. Еще недавно наши журналисты заявили, что правильным кадровым курсом будет полное обновление и призвали к люстрации. По-крупному, это и мои взгляды, я тоже за обновление. Но у нас нет Саакашвилли, который будет тасовать правительственную колоду тридцатилетних грузинов - выпускников американских и британских вузов, подбирая честного и компетентного. Мы будем выбирать между Порошенко и Тимошенко. Не скажу, что меня это огорчает. Хочу прогнозируемого и стабильного президента, которого хорошо знаю, чья биография изучена, чьи непозволительные связи подданы общественной обструкции, чьи слабые места и темные пятна опыт уже обернул или в бесспорные достоинства или в неисправимые пороки. Повторю фразу, уже мной где-то сказанную, я не верю, что человек черный или белый, он черно-белый. А жизненные обстоятельства усиливают либо одно, либо другое.

В 90-х в Украине во власть прошли писатели, журналисты, интеллигенция. Они превратили страну в площадку для экспериментов, а потом их просто растворили денежные печерские холмы. Когда-то я для делового издания делала серию интервью с первыми премьер-министрами Украины, чистыми технократами. Общаясь с ними подолгу, я поняла, сколько финансовых и экономических глупостей (не глупостей, скорее - преступлений) было сделано в первые годы, пока эти самые писатели занимались идеологией и самовоспроизводством во власти. Но это тема для другой статьи. Сейчас о моем сегодняшнем выборе. Я - за социальные лифты, но против новой армии во власти, единственная заслуга которой только в том, что она новая, или она хорошо пишет и у нее посещаемый аккаунт на Фейсбуке. В Украине пока невозможна стремительная и полная смена элит. Но я буду выбирать того, кто понимает необходимость такого обновления и кто будет работать над созданием социальных лифтов. Этот текст - размышление о моем выборе.

До самого 2010 года я писала о ЮВТ либо язвительно, либо ничего. Я не обошла стебом ни те самые контракты, ни коррупцию, ни связи с крупным капиталом, ни ее скромную декларацию, соседствующую с дорогими платьями. Но сейчас, обсуждая кандидатов в президенты, на вопрос, за кого голосуем, серьезно обсуждаю имя Тимошенко.

ИСТОРИЯ ОДНОГО СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА

В период Януковича появился новый вид журналистики — отслеживание политических судебных процессов. Иващенко, Диденко, Луценко, Тимошенко. Если в 2010 году вы никого из них не записали хотя бы разу, то у меня есть вопросы, а чем вы вообще занимались :). За Тимошенко в 2010 году мы следили пристально, все же лидер оппозиции. Более полусотни судебных заседаний в среднем по десять-двенадцать часов каждое, которые мы делили пополам с коллегой. Маленький зал, в десяти метрах от нас, за барьером — ЮВТ, в двадцати — судья Киреев, лицо украинской Фемиды, и череда ВИП-свидетелей со стороны обвинения. Азаров и Ющенко, Юрий Бойко и Константин Грищенко. Вчерашние свидетели обвинения и сегодняшние "герои" списка санкций ЕС.

Это был изнурительный сериал, но совершенно уникальный опыт. Можно сказать, мы прожили еще раз газовую войну 2008-2009 годов. Многочасовые показания свидетелей, которые я записывала, а потом прослушивала с диктофона, изменили мой угол зрения. В той газовой войне Тимошенко была совершенно одна. Договор с Путиным рождался в условиях реверсного использования внутренней ГТС, когда Украина или могла замерзнуть, или могла превратиться во второй Алчевск. То, что этого не произошло, не значит, что этого не могло произойти. Каким мог получиться контракт, когда Ющенко, плотно сошедшийся с РУЭ еще до своей иннаугурации, мельком осведомлялся о переговорах, сидя в Закарпатье. Когда Фирташ ездил в Москву, предлагая Путину цену не 235, а 285 долларов за тысячу кубов, путаясь под ногами правительства.

Говорить, что газовый контракт стал плодом ночных посиделок Путина и Ю, это все равно, что сравнивать Беловежские соглашения с "выпивкой троих президентов, где развалили СССР". В суд не пустили два десятка свидетелей Тимошенко, но даже увиденного и услышанного было достаточно, чтобы понять механику принятия этого решения по газу. Невъездной в Москву Ющенко не отказывался от денег, заработанных на посредничестве Кремля и РУЭ, этот украинский президент не был другом собственной страны. Мало-мальски подготовленный к этой теме слушатель, увидел бы взаимоподтверждающие показания Турчинова, ближайшего соратника ЮВТ, с версией Дубины, который соратником ЮВТ никогда не был, и сообщениями российских и украинских СМИ того периода. Никто, кроме Тимошенко, не был готов принимать это решение. Не исключаю, что тем контрактом ЮВТ хотела отправить в минус Фирташа (девушка-то с характером), но достоверно и то, что на каждом этапе своего бизнеса Фирташ в желании делать деньги на газе, пытался отправить в минус все перспективы Украины.

Журналистов, которые пишут о жертвах режима, нужно поддавать ротации, иначе они слишком проникаются. Нас на процессе было всего двое, заменять нас было некем, поэтому избыточные знания о Тимошенко, да и просто наблюдения за ней, вызывали эмоции, влияющие на убеждения. Например, то что ее в СИЗО иногда будили в четыре утра, чтобы привезти в суд к шести, где она ждала еще три часа. Например, то, что она за все десять часов могла съесть в уголке всего лишь пару абрикосов, принесенных Трегубовой. Например, то, что представители европейских посольств теряли внешнюю невозмутимость и прятали глаза, когда судья отказывался приобщать к делу список учредителей РУЭ с именем Юрия Бойко и протокол заседания Нефтегаза, которым правление делегировало его же в состав РУЭ. Почему не приобщали? Говорили, что документ на непонятном английском языке. Как показательно, как очевидно: Тимошенко судили те, кто обворовывал Украину на многие миллиарды долларов.

Бойко, один из самых позорных свидетелей этого процесса, посадив Тимошенко, в последующие успел купить нефтегазовые вышки и стать кавалером ордена Ярослава Мудрого. Он и сейчас баллотируется в президенты.

ГУМАНИТАРНЫЕ ВОЙНЫ ДИКТАТУРЫ: ЗАКОН, ОБРАЗОВАНИЕ, НАУКА, ИСТОРИЯ

Журналист никогда не был рядовым избирателем. Его влияние практически всегда выходит за рамки своей семьи. За всеми событиями, которые произошли при Януковиче, я чувствовала свою личную ответственность. "Что мы натворили своим противвсехством!" - это горестное замечание я слышала от многих-многих людей, замечательных сыновей и дочерей своей страны. Насколько мы не предполагали такой советской реставрации. "Что я натворила", - спрашивала я себя, когда одних ученых, изучающих историю УПА, часами держали на допросах в СБУ, когда сотрудников другого академического института целым ученым советом вызывали на допросы в это же ведомство.

"Что я натворила", - спрашивала я себя, когда уволили Вьятровича, а архив возглавила коммунистка. Фактическое сворачивание внешнего независимого тестирования, нагибание социологов в вузах (как и каких, расскажу со временем, если они позволят) — эти гуманитарные войны диктатуры стали возможны, потому что мы не почувствовали опасности и позволили себе поставить знак равенства между Тимошенко и этим уголовником. У нас был выбор. Если бы мы не ошиблись, мы бы в принципе не знали, что существуют такие формы взаимодействия власти с обществом, как допросы в СБУ и пули снайперов.

Каждый из этапов прохождения бульдозера диктатуры приходилось проживать лично. Я была на заседании Конституционного суда, когда одним махом одну Конституцию меняли на другую, делающего Януковича монархом. Мне казалось, что Елена Лукаш, дававшая брифинг по этому решению, изменилась за одно мгновение. Вместо демократического юриста появилась высокомерная фрейлина, уделяющая 10 минут пигмеям из СМИ.

Тимошенко все спорные и тяжелые моменты объясняла обществу по телевидению. Это была почти настоящая открытость. Ответы на все вопросы в целом мы получали. Виктор Федорович с прессой не общался. Так, раз в год, с двумя-тремя каналами. А потом он со товарищи просто убил свободу слова. Кого-то купил, кого-то закрыл, на кого-то надавил, чтобы уволили с работы. К тому моменту, как окончательно лишить нас права на профессию, Янукович наступил на такое количество свобод, что оказаться на улице было уже не больно и не страшно. Страшно было сознавать, что в стране победившего Курченко и дальнейшего сворачивания не только политических и гражданских, а и экономических свобод, ребенка придется растить эмигрантом.

Еще одна ассоциация о свободе слова. ЮВТ, как и остальные, отдавала предпочтение лояльным СМИ, но любое издание могло рассчитывать на ответ или на пресс-конференции или на информационный запрос. Это была совсем другая жизнь, которую мы потеряли на целых четыре года. Однажды руководство Качановской колонии сделало образцово-показательный тур по колонии. Журналисты писали, что из одной камеры они слышали глухой, но частый стук. Говорили, что так ЮВТ требовала пустить к ней прессу. Я часто это представляла. Народ идет себе, снимает зону, прославленную присутствием Тимошенко, а там Тимошенко тарабанит в двери. Мне казалось, что в эту самую камеру мы своими руками заперли свою свободу.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Экономические оценки деятельности ЮВТ всегда были полярны. Кто-то считал (и показывал иллюстрации), что она строит прозрачную экономику, кто-то брал в руки список фракции и указывал сумму, которую заплатил фигурант за то, чтобы попасть в список. (Ты считаешь, что человек не будет отбивать деньги?) Это длинная и дискусионная тема. Но после господства партии золотого батона, налоговых площадок, вертикали коррупции, оффшорных и конвертационных джунглей, понимаешь, что сама тема злоупотреблений команды Тимошенко неакутальна.

И потом, я думаю, что Тимошенко уже никому ничем не обязана. "Тимошенко, должна уйти", - говорят некоторые из моих коллег, которым я доверяю. Но я хотела бы спросить: "А почему уйти? И почему сейчас?" Мне кажется, что предаваемая всеми, прошедшая через страдания, обличаемая и дискредитируемая, с ее колоссальным опытом, сейчас она как раз стоит намного дороже. Клан РУЭ живет и здравствует, а Тимошенко уходить? Простите, а кто за Бойко и Добкиным присматривать будет? Да и Петр Алексеевич, нуждается в надзоре. Непростительная кадровая роскошь для нашей страны — терять такого политика, как ЮВТ. В первые дни войны известная российская журналистка, хладнокровно оценивая шансы РФ оторвать еще что-то от Украины, кроме Крыма, заметила, что в силу вступил (цитирую почти дословно) "фактор Тимошенко, главного действующего лица и главного мужчины украинской политики". Чувства — не аргумент. Но увидеть ее в кулуарах власти в дни войны было облегчением.