- Дядя Вася попросился со мной в оород. В деревню автобусы не часто едут. Если кто-то собрался на машине в Галич или Ивано-Франковск, обязательно надо с собой попутчиков взять или что-то привезти. Вот заказов набрала, - говорит 34-летняя Татьяна из села Приднестровье Галицкого района на Ивано-Франковщине. На автозаправку в райцентре приехала на "Ниве" с росийскими номерами. Вместе с восьмью детьми и мужем полгода тому назад переселились из российского Дальнего Востока. Говорит, убежали из-за постоянных преследований и угроз со стороны власти. Свою фамилию не называет, как и предыдущее место жительства.

Из Галича Татьяна подвозит к селу 55-летнего Василия Преса. На заправке он покупает четыре банки машинного масла. Кладет в багажник. Садится на переднее сидение возле женщины. Вместе едем в Приднестровье. Дорога вся в выбоинах. Татьяна сбавляет скорость, левой рукой придерживает живот. Она на восьмом месяце беременности.

- Надо осторожной быть. Рождать должна на Пасху, боюсь, чтобы раньше не вышло. Дороги - что у вас, что у нас, - говорит Татьяна. - Сегодня еще дважды в Галич буду ехать, старшую Люду в художественную школу записала. Хорошо рисует, может, что из нее выйдет. Роман поступать должен в этом году. Мечтает об Академии сухопутных войск.

Роману, старшему сыну Татьяны, 17 лет. Младшей Агафии - три.

-  Во Владивостоке рядом жило много украинцев. Поэтому мы замечательно понимаем украинский. Когда уже выезжали из России, нашла на чердаке старую тетрадь деда. Там написано, он рожден в Каменец-Подольском уезде. Мои деды и прадеды постоянно были по ссылкам. Статья была привычная - измена Родине.

- Вижу, немного уже обустроились. Дети к школе привыкли, слышал, учатся неплохо, хотя и по-украински. Наши учителя такие, что помогут. На хозяйстве тех восемь куриц имеете? Вам бы скотину какую. Вы уже украинцы? Помощь какую-то берете? - расспрашивает по дороге Василий Прес.

- Получила вместе с детьми гражданство. Помощи на малых пока не дают. Бюрократия в Украине такая же, как и в России. Надо целую кучу справок собрать, что никаких капиталов из России не получаю. А как это сделать? Когда мы убежали и нас ищут, - в который раз притормаживает Татьяна. - Корова, узнавала, больше 12 тысяч стоит, для нас это очень много. Фактически живу с того, что родители-пенсионеры из России пришлют.

Василий выходит почти в центре села. С Татьяной едем на околицу. Останавливаемся возле небольшой, мазаной белой известью хаты. Рядом несколько хозяйственных старых пристроек. Во дворе много грязи и разбросанной соломы. Наклоненный забор. Под хатой припаркован черный старый внедорожник "Тойота".

- На нем из России убегали, - обходит машину женщина. - Старый уже, здесь сразу сломался. Теперь разве на запчасти продать. "Ниву" друзья привезли из России, чтобы было на чем ездить за продуктами.

Татьяна приглашает в хату. В узком коридорчике много детской обуви. На подоконниках в трехлитровых банках консервированные помидоры и огурцы.

-  Это все местные собрали. Приехала сюда, и в первую ночь аж плакала - за все свои 34 года никогда так с родственниками хорошо не жила, как с чужими здесь. Несли кто кур, кто консервацию, кто картошку и морковку.

Из хаты выбегают 3-летняя Агафья и Павел, 5 лет. Берут мать за руки, целуют. Заглядывают в сумку. Татьяна вытягивает кулек с конфетами.

-  В России продали дом, хозяйство. Немного больше 10 тысяч долларов имели. С самого начала хотели в эту часть Украины, она нам близка по духу. Во Франковске остановились, стали о хатах спрашивать. Направили нас в Приднестровье. Под вечер сюда добрались. Люди подсказали эту хату. Здесь когда-то женщина старенькая жила, умерла. Родственники продали нам все за 9 тысяч долларов.

В большой комнате за старым деревянным столом молятся 7-летний Илларион, 8-летняя Лиза, 11-летний Григорий и на два года старший Леонид. Дети только вернулись из школы. Крестятся и садятся обедать супом.

Роман помогает матери снять куртку.

- Мама, тебе как всегда - чай с молоком? - спрашивает и сразу идет на кухню готовить напиток.

-  Вдвоем с Ромой обои клеили, картины и фотографии расставили. Соседи мебель какую-то дали. Комнаток две и кухня. Но помещаемся. Колыбель для наименьшего приобрели, правда, сейчас там Агафья спит. Ждем мальчика.

Женщина усаживается на диване, опирается на подушку. Роман приносит чай.

-  Дети наконец привыкли к спокойствию. Там, в России, каждый день был как испытание. У мужа была активная позиция против режима Путина. Не боялся выступать с ней на митингах, давал интервью для телевидения. Называл тирана тираном и его политику - убийственной. Несколько раз Олега предупреждали, чтобы замолчал. Потом начали угрожать физической расправой. Объявили в розыск за разжигание межнациональной вражды. Муж скрывался. Я и детей решила спрятать - отправила к подруге на соседний хутор. Не знала, что у нас все прослушивалось. По телефону выведали, где малые. Приехал ОМОН, вывел всех. Взяли как заложников.

-  На нас давили: если не скажем, где папа, то расстреляют, - добавляет Роман. Просит младших идти в другую комнату, сам садится возле матери. - Тяжело им вспоминать пережитое. Агафье всего полторы года было. Она больше всего плакала. Отвлекали по очереди, но не помогало, даже охрипла. Мне руки заламывали так, что аж что-то в позвоночнике сломали. Упал, чуть калекой не стал. Так несколько дней держали. Потом поняли, что ничего не знаем, отпустили. Это была осень. В Украине как раз Майдан начинался. Мама поняла, что надо ехать, пока живы. По соседям почти даром распродала хозяйство, потом - дом. Через месяц выехали, ночью. Даже родственников не предупредили. Иначе нам бы не дали.

Младшие усаживаются в соседней комнате на полу. На нетбуке включают мультфильмы. Муж Татьяны 44-летний Олег почти полгода воюет на Донбассе в добровольческом батальоне "Правого сектора". В последний раз приезжал к семье на Рождество.

-  Если Бог его уберег там от Путина, то думаю, и здесь защитит, - говорит Татьяна. - Наших на Донбассе много. Это те, которые хотели что-то изменить в жизни. Для них в России нет возможности воевать против Путина и стать свободными. Столько людей не соберется. А здесь реальный шанс победить.

"Села мертвые, ни одного человека не встретить"

-  Когда ехали в Украину - ужаснулись, - рассказывает Татьяна. - Тысяча километров от Владивостока в сторону Москвы, Костромская губерния - села мертвые, ни одного человека не встретить. Хаты пустые, развалившиеся, предприятия разрушены. Зачем нашей власти новые территории, она со своими не справляется - Китаю продает. С Крымом так же будет. И с Донбассом.

Я не имела никакой помощи как многодетная мать. Только при рождении платили 350 тысяч рублей (137 тыс. грн. - "ГПУ"). Но их сразу не получали. Надо было или на учебу детей откладывать, или приобрести какое-то жилье. Что купишь за такие деньги, какое жилье?

В России семья Татьяны жила в двухкомнатной хате на 34 кв. м. Держали с мужем большое хозяйство.

×