Юмор - необходимый сегодня людям антидепрессант - считает блогер Татуся Бо. Писать с юмором на остросоциальные темы она начала два года назад, в феврале 2014-го. Татуся мечтает о том времени, когда закончится война, и она сможет вернуться к легким тем.

- Когда ушла в декретный отпуск, поняла, что не хочу возвращаться в журналистику в любом ее проявлении. Состоялось выгорание профессиональное и наступило разочарование в этой профессии.

Почему разочаровались?

- До сих пор журналисту, чтобы получить какую-то информацию от государственного деятеля или органа, надо сколько нервов на это положить. Я 5 лет назад сама работала в журналистике. Тогда было еще хуже. Пишешь запрос. Через 21 день приходит культурная отмазка на листочке. Казалось бы, что бы такого - получить информацию о владельце земли, на которой будет вести строительство. Это же открытая информация. Почему делать из этого секрет?

Стараешься, готовишь, анализируешь, доказываешь свою точку зрения, а это тупо и бездарно перекрывается каким-то словом чиновника, который сказал "не пущать". Постоянно должен оглядываться на влиятельных людей.

К тому же все в то время бешеными темпами переходили в интернет. Интернет-журналистика ставила свои требования - это срочность. А в режиме ограниченного количества кадров срочно подготовить качественную проверенную новость нереально.

Мы оглядывались на стандарты интернет-журналистики, например, в Америке, но не учитывали то, что в Америке над одной новостью работают минимум пять человек. Из них один человек занимается только тем, что проверяет достоверность фамилий людей, указанных в новости. У нас это все готовит один человек, и таким бешеным темпом, что даже не успевает ошибки в заголовке исправить. Унижать себя в профессии не хотелось, поэтому я ушла в домашние хлопоты.

 

Сейчас меня захватил творческий мир. Возможно и здесь состоится когда- то определенное разочарование и выгорание. От этого никто не застрахован.

Ведение блога накладывает ответственность?

- Есть социальная ответственность. Ты отвечаешь за свои слова, потому что твое мнение влияет на жизнь других людей. Мне написала женщина, которая забеременела четвертым ребенком. Семья в трудном положении. Простила совета, оставлять ребенка или нет. Мужу пока не говорила. Одна моя часть кричит - оставляй этого ребенка, он будет для тебя благословенным. А с другой стороны понимаю, что не знаю ни этой женщины, ни этой семьи, что бы давать такой совет. Я не могу от своего имени чью-то судьбу вершить. Посоветовала ей поговорить с мужем.

С каждыми постом думаю, как он может повлиять на людей. Всегда подчеркиваю, что я часто ошибаюсь.

Легче ли горожанам справляться с социальными проблемами? Какие настроения в селах?

- Крестьяне очень обеднели. Их очень угнетает повышение тарифов на газ. Даже самый богатый человек в селе не может себе позволить поставить солнечную батареюза 50 тысяч гривен. Переходят на дрова.

Поразительно, что крестьяне охладели к природе. Не считают грехом в яму отвезти мусор. А то что мусор отравил землю на сотни лет вперед, никто даже не задумывается. Хочется иногда им это сказать. Но не имею права, потому что я не захотела жить рядом с ними.

Волна миграции людей из сел в города не спадает?

- Это связано с десятилетиями инертности. На местах люди не приучены проявлять инициативу. Потому что она никогда не была поддержана властью. Человек ждет, что кто-то придет и сделает для него рабочее место, позаботится о нем. Понимает, что на месте о нем никто заботиться не будет, поднимается и едет куда-то в другой город, где уже кто-то что-то создал. В маленьких городках еще надо иметь смелость что-то создать. В селах много людей хотели создать свои маленькие фермерские предприятия. Хоть на 5 коров, чтобы быть на уровне на этом рынке. Но рядом существует сельскохозяйственный монстр - бывшие колхозы, сейчас их выкупили огромные аграрные монстры, которые содержат эти колхозы. На их фоне получить поддержку местных властей одиночным фермерам просто нереально. Но находятся смельчаки, которые побеждают.

 

В селах немножко смелее люди, а в маленьких городках всеобъемлющая инертность: я не могу ничего изменить. Даже сделать замечание водителю в маршрутке, который курит и ругает пассажиров матом. Если один человек раскрывает рот, чтобы отстоять собственное достоинство, все его зашикують: "Он же за рулем. А если нас высадит?"

Во всех сферах непрофессионалы. В образование приходят люди, которые учить не умеют. Медики если и знают теорию, не знают, с какой стороны подойти к пациенту.

У нас через 10 лет будет большая общественная проблема - перенасыщение теоретиками. Потому что фактически отмирают люди, которые умеют держать инструмент в руках. Зато теоретиков у нас пруд пруди. Политологов и военных экспертов особенно.

Нам надо возвращаться в техникумы. Чтобы там научили базе. Ранее в районном центре было как минимум два-три ПТУ. Сейчас ноль. Зато пооткрывалась куча филиалов каких-то университетов, где ты покупаешь учебные материалы, экзамены, диплом. Вот и все обучение.

С другой стороны, за последние два года появилось много инициатив в малом бизнесе.

То, что люди начали что-то делать руками, это очень важно. В Киеве начинают открываться какие-то центры, где человек, который работает, например, ІТ-ишником и интересуется изготовлением мебели, может научиться это делать. Уже есть куда человеку на выходных податься,.люди испытывают потребность в работе ручной. Некоторые находят в этом свое призвание. Кто-то начинает с образования математика, а варит крутое пиво и кайфует от этого.

Если раньше малый бизнес базировался на том, чтобы купить и перепродать, то сейчас люди стали что-то создавать. За последнее время сколько появилось торговых марок, производящих одежду, обувь, продукты питания.

Суржик - действенный инструмент контакта с народом?

- С одной стороны, это художественное средство создания смешного. Называю его "боевой суржик" - это как оружие, которым можно до широких масс донести свою мысль. На таком же суржике писал Иван Котляревский. Такой же язык обыденности и повседневности использовал Остап Вишня.

В быту говорю на чистом украинском. Когда приезжаю к маме в село и не успеваю переключиться, мне говорят: ты, как учительница, говоришь.

Юмор - это личная моя внутренняя потребность. Все в жизни надо как следует обшутить - от бытовой ситуации до незамысловатой чьей-то мысли.

 

Когда недавно услышала рассуждения одного из "культурных" деятелей, что Rolling Stones - не музыканты, решила, что время запускать шуточные фейковые сентенции "от украинских песенников". Типа, Степан Гига считает, что Майкл Джексон - вообще не певец. Тогда все заинтересуются, кто такой Степан Гига. Уместно было бы сказать, что Игги Поп - это родной брат Иво Бобула, которого в детстве похитили из Буковины и увезли в Америку. Там он писал свои песни страдая по родине. Или певица Келли Осборн, судя прическе, могла бы быть внебрачной дочерью Лилии Сандулесы.

Вы говорили, что есть такие вещи, о которых без суржика и без мата не расскажешь. Какие это вещи?

- О проделках товарища хуйла и его пидхолуйков - как вы на культурном украинском языке сможете это все прокомментировать? Я не могу, начинаю топайть ногами. Здесь приходит на помощь боевой суржик.

Женщины с котикам на аватарке часто пишут мне: "Как можешь ты, стерво, обгаживать родной язык?" У каждого продукта есть какой-то свой потребитель. Есть мой читатель, а есть откровенно не мой, и я не претендую на его внимание. Я не буду драться за этого читателя, я понимаю, что ему милее слово Гончара. Среди моих подписчиков есть и преподаватели университетов, и водители маршруток.

Когда закончится война, тогда Татуся Бо будет себе тихонько постить о своем быте и не представлять для людей большого интереса. И я хотела бы, чтобы это время наступило.

 

Что бы вы посоветовали людям, которые возвращаются с войны со сломанной психикой?

- Мы очень легкомысленно относимся к посттравматическим синдромам. Государство еще в позапрошлом году должно было создать мощную систему предоставления психологической помощи воинам и людям, которые жили в зоне АТО и были свидетелями боевых действий. Можно много разглагольствовать "встань и иди", но когда оно не идется, оно не будет идтись.

Людям, которые возвращаются оттуда, очень трудно перестроиться на эту мирную жизнь, когда ты не понимаешь, где свой, а где чужой. Поэтому они говорят, что там проще. Действительно, для них там проще. Ибо вот враг, а вот свои. Ты четко знаешь, куда тебе идти, что делать, против кого ты. А тут не знаешь, кто тебе враг сегодня, а кто сегодня твой друг. Люди за годы войны забывают, как жить в этом обществе.

Нужна поддержка в социализации этих ребят. В 2013 году человек работал менеджером по продажам автомобилей. Через два года войны возвращается домой. Сможет ли он работать тем же менеджером по продаже автомобилей? Нет. Рынок изменился, времена изменились, методики изменились. Человек выпал из контекста. Должны быть специалисты-социологи, социальные педагоги, которые введут человека в этот контекст.

Мы каждого воина воспринимаем как героя независимо от его деятельности там, и как инвалида. Мы их всех воспринимаем как инвалидов - психологических или физических. Почему? Ведь бывают же такие мощные люди без рук без ног, что я перед ними чувствую себя инвалидом. Не обязательно человеку бегать-прыгать - пусть изучает программирование, обеспечивает себя и свою семью и становится полноценным участником этого общества.

Приходит человек психологически травмированный после войны. А общество к нему - "бедненький!". И чего же он бедненький? Не надо его жалеть. Руку подайте. Когда мы начинаем здоровых толковых мужественных людей жалеть, мы делаем их инвалидами. У них пропадает желание бороться. Если так будет продолжаться, через несколько лет мы получим полстраны инвалидов - физических и моральных.

Приезжают переселенцы с востока, а им сразу: вот вам кастрюлька, вот вам ложечка, вот вам кофточка, вот вам мешочек картошечки - живите и будьте счастливы. Так мы даем человеку рыбу, вместо того чтобы дать ему удочку.

Об этом должны заботиться не волонтеры. Это должно быть на государственном уровне. У нас есть целое министерство социальной политики. Раньше оно занималось пенсионерами, инвалидами и ветеранами войны. Херней они занимались. Создали социальные центры, куда приходили пенсионеры попеть, да и все.

Как общество изменилось за два года?

- Большинство из тех, кто заявляет альтернативную точку зрения, не готовы становиться к оружию. Они занимают столь инертную гражданскую позицию, что они даже не готовы изменить свою собственную жизнь. Не говоря о шагах, которые могут изменить общество и страну.

 

Сегодня, например, жители моего дома на Татарке дружно поднялись оформлять петицию, чтобы открыть у нас парк. Потому что у нас единственная площадка, где отдыхают мамы с детьми, - это двор школы. Сейчас говорят о том, чтобы сделать там небольшой скверик с зелеными насаждениями. Рядом строились дома Элита-центра. Они отгорожены, там шныряют крысы, все серое и бесхозное, зарастает бурьянами и зарослями. Если расчистить часть той территории, можно сделать приличное место. Обычно люди не хотят ввязываться, им все равно или никогда. А сейчас становится не одинаково. Это тоже определенная победа майдана.

Мы стремимся в Европу. Но нам следует строить свое государство - на своем менталитете, на своих принципах, понятиях, чтобы нам было удобно жить.

Возьмем дореволюционную Францию, добонапартовскую. Разве это та Европа, о которой мы мечтаем? Это беспредел, грязь, антисанитария. Им пришлось прожить несколько веков, чтобы дойти до того уровня, который они имеют сейчас.

В Европе люди отстранены от мировых проблем и погружены в собственное благополучие. Большинство рядовых европейцев живут в своем комфортном мире. В их восприятии конфликт между Россией и Украиной - это настолько далеко, что даже их не касается. Меня это сначала очень возмущало. Тогда я начала вспоминать конфликты на Дальнем Востоке. Касались ли они нас так живо? И тут я почувствовала определенную личную вину перед этими странами. Меня не затрагивала война в Грузии. Я была в то время погружена в свои жизненные блага и проблемы. У нас было сыто, тихо, тепло. Нам не горела тогда та война. Но та война, которая тогда горела в Грузии, горит сейчас нам здесь. Это такая злая, пожалуй, закономерность - что она будет гореть дальше тем, кому она не горит сейчас. Уже горит. Не войной, терактами. Но горит.

×